Неточные совпадения
Лука Лукич (летит вон почти бегом и говорит
в сторону).Ну
слава богу! авось не заглянет
в классы!
«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,
Опять нас не погнали
в класс,
Пойдём-ка да нарвём
в саду себе каштанов!» —
«Нет, Федя, те каштаны не про нас!
Надо брать пример с немцев, у них рост социализма
идет нормально, путем отбора лучших из рабочего
класса и включения их
в правящий
класс, — говорил Попов и, шагнув, задел ногой ножку кресла, потом толкнул его коленом и, наконец, взяв за спинку, отставил
в сторону.
— Ты что не играешь? — наскакивал на Клима во время перемен Иван Дронов, раскаленный докрасна, сверкающий, счастливый. Он действительно
шел в рядах первых учеников
класса и первых шалунов всей гимназии, казалось, что он торопится сыграть все игры, от которых его оттолкнули Туробоев и Борис Варавка. Возвращаясь из гимназии с Климом и Дмитрием, он самоуверенно посвистывал, бесцеремонно высмеивая неудачи братьев, но нередко спрашивал Клима...
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился
в гимназии, при переходе
в седьмой
класс был арестован, сидел несколько месяцев
в тюрьме, отец его
в это время помер, Кумов прожил некоторое время
в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой,
пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними
в Канаду, но на острове Крите заболел, и его возвратили
в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив...
Самгину приходилось говорить, что студенческое движение буржуазно, чуждо интересам рабочего
класса и отвлекает молодежь
в сторону от задач времени:
идти на помощь рабочему движению.
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она
идет с капиталом, или против его — с рабочим
классом. А ее роль катализатора
в акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, — черт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то…
— Начал было
в гимназии, да из шестого
класса взял меня отец и определил
в правление. Что наша наука! Читать, писать, грамматике, арифметике, а дальше и не пошел-с. Кое-как приспособился к делу, да и перебиваюсь помаленьку. Ваше дело другое-с: вы проходили настоящие науки.
«Да, немного; но теперь обращение
пошло скорее, — отвечал епископ, — особенно
в среднем и низшем
классах.
Жара
в накаленном
в продолжение целого дня солнцем и полном народа большом вагоне третьего
класса была такая удушливая, что Нехлюдов не
пошел в вагон, а остался на тормазе.
Попав из сельской школы по своим выдающимся способностям
в гимназию, Набатов, содержа себя всё время уроками, кончил курс с золотой медалью, но не
пошел в университет, потому что еще
в VII
классе решил, что
пойдет в народ, из которого вышел, чтобы просвещать своих забытых братьев.
Узнаю я, что он против всего
класса один
идет и всех сам вызывает, сам озлился, сердце
в нем зажглось, — испугался я тогда за него.
Я не думаю, чтоб люди всегда были здесь таковы; западный человек не
в нормальном состоянии — он линяет. Неудачные революции взошли внутрь, ни одна не переменила его, каждая оставила след и сбила понятия, а исторический вал естественным чередом выплеснул на главную сцену тинистый слой мещан, покрывший собою ископаемый
класс аристократий и затопивший народные всходы. Мещанство несовместно с нашим характером — и
слава богу!
— А мы его
в первый
класс подготовим; пожалуй, и
в других предметах дальше
пойдем. Например, дроби и все такое…
По субботам члены «Русского гимнастического общества» из дома Редлиха на Страстном бульваре после вечерних
классов имели обычай ходить
в ближайшие Сандуновские бани, а я всегда
шел в Палашовские, рядом с номерами «Англия», где я жил.
На следующий день предстояло исповедываться шестому и седьмому
классам.
Идя в церковь, я догнал на Гимназической улице рыжего Сучкова.
Мы остались и прожили около полугода под надзором бабушки и теток. Новой «власти» мы как-то сразу не подчинились, и жизнь
пошла кое-как. У меня были превосходные способности, и, совсем перестав учиться, я схватывал предметы на лету,
в классе, на переменах и получал отличные отметки. Свободное время мы с братьями отдавали бродяжеству: уходя веселой компанией за реку, бродили по горам, покрытым орешником, купались под мельничными шлюзами, делали набеги на баштаны и огороды, а домой возвращались позднею ночью.
— Чем это тут пахнет, а? Кто знает, как сказать по — немецки «пахнет»? Колубовский! Ты знаешь, как по — немецки «пахнет»? А как по — немецки: «портить воздух»? А как сказать: «ленивый ученик»? А как сказать: «ленивый ученик испортил воздух
в классе»? А как по — немецки «пробка»? А как сказать: «мы заткнем ленивого ученика пробкой»?.. Колубовский, ты понял? Колубовский,
иди сюда, komm her, mein lieber Kolubowski. Hy-y!..
Этот эпизод как-то сразу ввел меня, новичка,
в новое общество на правах его члена. Домой я
шел с гордым сознанием, что я уже настоящий ученик, что меня знает весь
класс и из-за меня совершился даже некоторый важный акт общественного правосудия.
Под конец моего пребывания
в пансионе добродушный француз как-то исчез с нашего горизонта. Говорили, что он уезжал куда-то держать экзамен. Я был
в третьем
классе гимназии, когда однажды,
в начале учебного года,
в узком коридоре я наткнулся вдруг на фигуру, изумительно похожую на Гюгенета, только уже
в синем учительском мундире. Я
шел с другим мальчиком, поступившим
в гимназию тоже от Рыхлинского, и оба мы радостно кинулись к старому знакомому.
Наутро я
пошел в гимназию, чтобы узнать об участи Кордецкого. У Конахевича — увы! — тоже была переэкзаменовка по другому предмету. Кордецкий срезался первый. Он вышел из
класса и печально пожал мне руку. Выражение его лица было простое и искренне огорченное. Мы вышли из коридора, и во дворе я все-таки не удержался: вынул конверт.
Это было заведение особенного переходного типа, вскоре исчезнувшего. Реформа Д. А. Толстого, разделившая средние учебные заведения на классические и реальные, еще не была закончена.
В Житомире я начал изучать умеренную латынь только
в третьем
классе, но за мною она двигалась уже с первого. Ровенская гимназия, наоборот, превращалась
в реальную. Латынь уходила
класс за
классом, и третий,
в который мне предстояло поступить,
шел уже по «реальной программе», без латыни, с преобладанием математики.
Разбуженный, он попросился вон из
класса, был жестоко осмеян за это, и на другой день, когда мы,
идя в школу, спустились
в овраг на Сенной площади, он, остановясь, сказал...
—
Пошел,
пошел, баловник, на свое место, — с шутливою строгостью ворчит, входя, Петр Лукич, относясь к Зарницыну. — Звонок прозвонил, а он тут угощается. Что ты его, Женни, не гоняешь
в классы?
Когда поезд остановился. Горизонт приказал носильщикам отнести вещи
в первый
класс и велел жене
идти за ним следом. А сам задержался
в выходных дверях, чтобы пропустить обе свои партии. Старухе, наблюдавшей за дюжиной женщин, он коротко бросил на ходу...
— Все люди-с, — заговорил он, как бы пустясь
в некоторого рода рассуждения, — имеют
в жизни свое назначение! Я
в молодости был
посылаем в ваши степи калмыцкие. Там у калмыков простой народ, чернь, имеет предназначение
в жизни только размножаться, а высшие
классы их, нойены, напротив, развивать мысль, порядок
в обществе…
Вот уже двадцать лет, как вы хвастаетесь, что
идете исполинскими шагами вперед, а некоторые из вас даже и о каком-то «новом слове» поговаривают — и что же оказывается — что вы беднее, нежели когда-нибудь, что сквернословие более, нежели когда-либо, регулирует ваши отношения к правящим
классам, что Колупаевы держат
в плену ваши души, что никто не доверяет вашей солидности, никто не рассчитывает ни на вашу дружбу, ни на вашу неприязнь… ах!
В продолжение всего месяца он был очень тих, задумчив, старателен, очень молчалив и предмет свой знал прекрасно; но только что получал жалованье, на другой же день являлся
в класс развеселый; с учениками шутит,
пойдет потом гулять по улице — шляпа набоку,
в зубах сигара, попевает, насвистывает, пожалуй, где случай выпадет, готов и драку сочинить; к женскому полу получает сильное стремление и для этого придет к реке, станет на берегу около плотов, на которых прачки моют белье, и любуется…
Однажды, перед вечером, когда Александров,
в то время кадет четвертого
класса, надел казенное пальто, собираясь
идти из отпуска
в корпус, мать дала ему пять копеек на конку до Земляного вала, Марья Ефимовна зашипела и, принявшись теребить на обширной своей груди старинные кружева, заговорила с тяжелой самоуверенностью...
Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались
в старшем
классе на второй год; другие были забракованы, признанные по состоянию здоровья негодными к несению военной службы; следующие
пошли: кто побогаче —
в Николаевское кавалерийское училище; кто имел родню
в Петербурге —
в пехотные петербургские училища; первые ученики, сильные по математике, избрали привилегированные карьеры инженеров или артиллеристов; здесь необходимы были и протекция и строгий дополнительный экзамен.
В 1873 году 4 декабря предостережение «Русские ведомости» получили за то, что они «заключают
в себе крайне,
в циничной форме, враждебное сопоставление различных
классов населения и,
в частности, оскорбительное отношение к дворянскому сословию». И ежегодно
шли кары, иногда по нескольку раз
в год.
В каюте первого
класса шел шумный разговор, касавшийся преимущественно внутренней политики, и сведения, которые мы здесь получили, были самого прискорбного свойства.
Елена встала и
пошла по палубе, стараясь все время держаться руками за борта и за ручки дверей. Так она дошла до палубы третьего
класса. Тут всюду
в проходах, на брезенте, покрывавшем люк, на ящиках и тюках, почти навалившись друг на друга, лежали, спутавшись
в кучу, мужчины, женщины и дети.
— Беги за ней, может, догонишь, — ответил кабатчик. — Ты думаешь, на море, как
в поле на телеге. Теперь, — говорит, — вам надо ждать еще неделю, когда
пойдет другой эмигрантский корабль, а если хотите, то заплатите подороже: скоро
идет большой пароход, и
в третьем
классе отправляется немало народу из Швеции и Дании наниматься
в Америке
в прислуги. Потому что, говорят, американцы народ свободный и гордый, и прислуги из них найти трудно. Молодые датчанки и шведки
в год-два зарабатывают там хорошее приданое.
Образованные люди высших
классов стараются заглушить всё более и более выясняющееся сознание необходимости изменения настоящего строя жизни, но жизнь, продолжая развиваться и усложняться
в прежнем направлении, усиливая противоречия и страдания людей, приводит их к тому последнему пределу, дальше которого
идти нельзя. Такой последний предел противоречия, дальше которого
идти нельзя, есть общая воинская повинность.
Во вторник Передонов постарался пораньше вернуться из гимназии. Случай ему помог: последний урок его был
в классе, дверь которого выходила
в коридор близ того места, где висели часы и бодрствовал трезвонящий
в положенные сроки сторож, бравый запасный унтер-офицер. Передонов
послал сторожа
в учительскую за классным журналом, а сам переставил часы на четверть часа вперед, — никто этого не заметил.
Собирался на гимнастику пятый
класс. Построились
в одну шеренгу, и учитель гимнастики, поручик местного резервного батальона, собирался что-то скомандовать, но, увидя директора,
пошел к нему навстречу. Директор пожал ему руку, рассеянно поглядел на гимназистов и спросил...
Гордо
иду в зал первого
класса и прямо к буфету — жажда страшная.
— Знаете что, — сказал он мне, — хоть и жаль вас, но я, собственно, очень рад, что вы вернулись, — вы у меня будете только что прибывших новобранцев обучать, а на будущий год мы вас
пошлем в Казанское училище, и вы прямо поступите
в последний
класс, — я вас подготовлю.
Это так интересовало
класс, что многие, никогда не бывавшие
в театре,
пошли на «Идиота» и давали потом представление
в классе.
Покойно жил, о паспорте никто не спрашивал. Дети меня любили и прямо вешались на меня. Да созорничать дернула нелегкая. Принес
в воскресенье дрова, положил к печи,
иду по коридору — вижу,
класс отворен и на доске написаны мелом две строчки...
Гимнастические
классы тогда у нас были по вторникам, четвергам и субботам от восьми до десяти вечера.
В числе помощников Постникова и Тарасова был великолепный молодой гимнаст П.И. Постников, впоследствии известный хирург.
В числе учеников находились два брата Дуровы, Анатолий и Владимир. Уж отсюда они
пошли в цирк и стали входить
в славу с первых дней появления на арене.
Окончив благополучно сезон, мы поехали втроем
в Пензу: Далматов и Свободина
в купе первого
класса, а я один
в третьем, без всякого багажа, потому что единственный чемодан
пошел вместе с далматовским багажом.
— Да мы, Порфирий Леонидович, не покажем их… — Но как раз
в эту минуту влетел инспектор, удивившийся, что после звонка перемены
класс не выходит, — и
пошла катавасия! К утру мышей не было.
— Я к тебе! Лето у тебя свободное? Хочешь на Волгу?… Только не думай, не запрягу
в лямку старого бурлака, а на пароходе
в первом
классе, да не вверх, как ты
в лямке
шел, а вниз побежим.
— Опять тройка! понял? Или лучше молчи и слушай: ты сказал государь… это так, — голова, она должна уметь думать. Кормит все — желудок. Этот желудок — народ, он кормит; а сердце кто? Сердце это просвещенный
класс — это дворянин, вот кто сердце. Понимаешь ли ты, что без просвещения быть нельзя! Теперь
иди домой и все это разбери, что тебе открыл настоящий дворянин, которого пополам перервать можно, а вывернуть нельзя. Брысь!.. Не позволю!
В моем уме и
в душе один бог волен.
Вася. Я приказчика отправляю
в Харьков, так нужно растолковать ему все как следует.
Пойдем в третий
класс, разгуляйся малость!
Вызванным Багговут приказал
идти в фехтовальную залу, которая была так расположена, что мы из
классов могли видеть все там происходившее. И мы видели, что солдаты внесли туда кучу серых шинелей и наших товарищей одели
в эти шинели. Затем их вывели на двор, рассадили там с жандармами
в заготовленные сани и отправили по полкам.
Придет, посидит или постоит, послушает и
идет в другой
класс.
Он разговорился, и я, чтобы только не оставаться одному
в своем вагоне,
пошел с ним
в его грязный, накуренный и забрызганный шелухой от семячек вагон третьего
класса.